Ни о какой безапелляционности в моих высказываниях не может быть и речи!

pigbig пишет о том, что ее тему - гендерных проблем в производстве знания - не понимают и искажают те, кто не владеет самим языком и основами темы. Люди не читали Фуко и не понимают проблематики социально сконструированного (и оттого неизбежно гендерного) знания, итд.

"Как работать с какими-то идеями в пространстве, где они являются неосвоенными?"

Мне знакома эта проблема, и тоже случалось ощущать безнадежность попыток вести дискуссию там, где одна из сторон незнакома с основными, базовыми понятиями второй. Мне приходилось бывать и на месте "одной" стороны, и на месте "второй".

Но не менее интересна - и тоже нередко случается - ситуация, при которой одна сторона знает базовые (и обычно догматичные) понятия другой, просто не признает их. Тут же вторая сторона невольно оказывается в положении не владеющей контекстом, потому что часто даже не учитывает возможности того, что кажущееся ей установленным, авторитетным, мейнстримным - вовсе таковым не является. При этом обоюдополезное общение тоже оказывается делом нелегким. Скажем, человек считает, что достаточно сказать "Фуко" и "социальная сконструированность знания", и задана некая планка, общая для знакомых с этими понятиями людей. Как тут быть кому-то, кто знает об этом, но считает Фуко никчемным мыслителем и дутым авторитетом, а "социальную сконструированность" - выдуманной проблемой, в зависимости от обстоятельств либо тривиальным, либо ложным утверждением? (этот "кто-то" - не совсем я, но я готов за него отвечать).

Или с Фрейдом те же проблемы бывали. Трудно говорить с человеком, который относится к фрейдистскому психоанализу серьезно и оперирует его понятиями и объяснениями, как очевидно приложимыми к разбору той или иной ситуации. Не начинать же каждый раз долгий разговор о том, что фрейдизм в лучшем случае псевдонаучен, что психологи давно его отвергли, что все эти "иды" и "суперэги" полезны разве что как метафоры, а объективное их существование никак не подтвержено, и что обоснованность фрейдистских интерпретаций близка к нулю.

Чтобы не попасть на место "второй стороны" в этом сценарии, стоит, наверное, не забывать подвергать сомнению устоявшиеся уже у себя в голове системы и подходы (конечно, это и так полезно делать время от времени), и знать хотя бы вкратце о существующих "вызовах". Поклоннику психоанализа стоит знать что-то о критике Фрейда, а историку (в России) - о фоменковщине, пусть даже - с моей точки зрения, конечно - первая справедлива, а вторая нелепа.

Алексей Куприянов: "Дарвин: пора прощаться"

Интересная статья - и нет, не с точки зрения креационизма, как можно подумать по заглавию. Любопытно, как эта статья перекликается с недавней же статьей в NYTimes

Carl Safina: Darwinism Must Die So That Evolution May Live

Куприянов считает (я несколько упрощаю), что пора перестать относиться к Дарвину как к современному ученому и говорить о его теории всерьез с научной точки зрения - за 150 лет наука ушла далеко вперед и оставила взгляды Дарвина далеко позади. К Дарвину можно относиться как к классику и читать его книги именно с этой точки зрения - как мы читаем, скажем, Евклида или Ньютона (мы, правда, не очень-то читаем обоих), ну или Диккенса, его современника.

Но мне, как читателю, далекому от биологии, остается неясным, почему это уже сейчас не так, и какие именно биологи считают работы Дарвина важными для дальнейшего развития науки. Те упоминания Дарвина и его взглядов, что попадаются мне, несомненно выглядят скорее как изучение классика. Куприянов называет авторов книг с уклоном в "анти-дарвинизм", которые по крайней мере на первый взгляд выглядят этаким биологическим вариантом фоменковщины; призывы автора обращены, наверное, не к ним, но к кому? Другой абзац посвящен перипетиям советской биологии в 40-50 годы. Современных примеров больше нет, а они бы не помешали.

Самое неудачное предложение в статье Куприянова, по-моему - вот это: "Постоянная тяга общаться с классиками, все время реанимируя их как актуальных договороспособных представителей научного сообщества, свидетельствует о недонасыщенности жизненного мира живыми коллегами, с которыми приходится общаться." Поскольку что это за "реанимация", автор как следует не объясняет, а принять за нее можно многое, воспринимается эта мысль так: чтение и упоминание Дарвина - признак ущербности, недостаточной насыщенности научного сообщества. Это одновременно и неубедительно, и несправедливо.

Сафина пишет в Нью-Йорк Таймс на схожую тему, схожими словами, но мотивация его иная. Его интересует именно образовательная, научно-популярная сторона дела, а не научные аргументы биологов. Сафина предлагает перестать связывать тот комплекс идей, который составляет для нас сегодня эволюционную теорию (в ее популярном изложении) с Дарвином, потому что такая идентификация принижает значение всего, что открыли и узнали после Дарвина - а это, если уж разбираться, почти все. Соединение идеи эволюции с имиджем Дарвина вредит этой идее, затягивает ее в прошлое, в 19-й век. Эволюция - настолько больше, чем Дарвин, что называть ее "дарвинизмом" значит несправедливо обеднять ее.

Сафина тоже, мне кажется, в значительной степени ломится в открытую дверь; собственно слово 'дарвинизм' в основном и употребляют противники эволюционной теории, креационисты. Биологи в последние десятилетия чаще всего избегают этого термина, в том числе и по указанным Сафиной причинам.

Самое ценное в обеих статьях, и русской и американской, на мой взгляд - краткий разбор того, во-первых, чего Дарвин не мог знать и в чем ошибался, просто потому, что это открыли или опровергнули намного позже - но глядя из современности, это легко забыть; и того главного, во-вторых, что он собственно внес в развитие эволюционной теории. Особенно информация о вкладе Дарвина в популярном изложении часто оказывается искажена. В день рождения Дарвина статья, посвященная ему в израильской ежедневной газете, несколько раз повторила, что он открыл эволюцию. Похожие описания встречаются сплошь и рядом; подозреваю, что большинство читателей, знающих вообще имя Дарвина и что-то о его роли, думают, что сама идея эволюционного развития была изобретена им (это не так; об эволюции много говорили уже в 18-м веке, а в 19-м эволюционные идеи разделяли очень многие ученые; главной заслугой Дарвина было не открытие эволюции, а первое убедительное описание того, как эволюция может протекать - с помощью естественного отбора). Мне именно обсуждение, хоть и краткое, взглядов Дарвина - в контексте того, что уже было известно в то время или во что верили - кажется наиболее интересным в обеих статьях, и наиболее полезным для читателей-неспециалистов.